Это было больно. Очень больно. Никогда бы не подумал, что назову Олю милосердной, но... Уж лучше, когда тебе мешают заниматься самообманом. В разговоре с Олегом недавно упомянул, что меня раздражает безграничная непосредственность. Я и представить себе не мог тогда, что она может приносить не только раздражение, но и боль.
Сейчас я думаю, что это, оказывается, правильно было, что Оля не выполнила мою последнюю просьбу. Я тогда просил её не дать мне узнать, пока мы учимся вместе, что у неё после меня появится парень. Недели не прошло в тот раз...
Маша сказала это так, как будто я должен был об этом знать. Так, как будто это очевидная вещь, о которой не стоило отдельно упоминать. Она сказала это, разрушив все надежды, которые я создал. Нет, я не буду её винить. Я сам создал себе иллюзию. У меня для этого не было никаких оснований, кроме желания.
А что произошло? Вечером 19 августа я это сделал. Сделал то, что должен был: извинился перед Машей. А затем и то, чего делать был не должен: пошёл по тому сценарию, который в прошлое своё появление здесь запретил себе. Я сейчас плачУ за то, что я подонок. За то, что позволил себе поступить, как подонок. Я хотел всё и сразу: хотел быть с Машей, и походу найти себе кого-нибудь в Петербурге. Конечно, этого могло и не быть. Я не верю в кару небесную, но мне нравится символизм. И как раз-таки очень символично, что стоило мне отступить от своей морали, как я был за это жестоко наказан.
Мы разговорились, и очень быстро стали болтать так, словно и не было четырёмесячной размолвки. Поцеловались. Это действительно ничем не отличалось от того, как мы общались, когда она была моей девушкой, а я - её парнем. Но по всей видимости для неё это естественно, и я был к этому не готов. Мы уже собирались встретиться, она будет недалеко от Питера зимой и в мае. И когда после четырёх дней такого общения совершенно случайно она упомянула, что у неё есть парень...
Неверной была идея о том, что после меня Маша не будет ни с кем встречаться, как она была уверена. А верной оказалась народная мудрость "С глаз долой - из сердца вон". Меня опять тупо кинули.
Я стараюсь отрешиться и поставить на своё место другого человека, но мне по-прежнему кажется, что это больно. Когда я выхожу из этих размышлений, мне уже не кажется. Я уже знаю, что мне больно. Знаю, что если бы у неё не было парня и она просто послала бы меня, я бы не остановился. Знаю, что всё конечно.
Сегодня 24 августа. Сегодня вечером мой лучший друг уезжает учиться в другой город. Сегодня последний день, когда я могу поговорить с Олегом, как минимум до зимы, а то и до следующего лета. И уже завтра мне не с кем будет делиться впечатлениями о музыке, о фильмах. Не с кем будет поговорить о своих проблемах, и я просто потеряю на долгое время отличного человека и собеседника. Десятки мегабайт хистори в аське со скучным человеком не набираются.
Вот и всё. Я остаюсь один. Теперь я могу спокойно приступить к своим планам. Только что-то радости от этого нет. Хочется общения и любви, особенно когда потерял и то, и другое.
Лжец. Я невероятный лжец. Я лгу всю свою жизнь. До того раза, когда Оля дала мне пощёчину, я лгал окружающим. В тот день я перестал лгать всем. Я сосредоточился на одном-единственном человеке. На себе.
Лгать себе гораздо сложнее, но как оказалось, вполне возможно, да так, что сейчас, пытаясь разобрать ситуацию, я уже не понимаю, где правда, а где вымысел. От этого становится страшно, жутко. Словно живёшь с галлюцинациями и знаешь об этом - приходится разгадывать, где правда, а где вымысел. И вот я пытаюсь понять, что же было ложью: мои слова о том, что я не готов любить на расстоянии (ведь я мог это сказать только чтобы оправдать свои действия), или моя попытка снова быть вместе с Машей (это могла быть ложь ради удовлетворения похоти в далёкой перспективе). Почему я без оглядки бросился за ней, решив, что у меня есть возможность, забыв о том, что между моим окном и её 1064 километра?
Ты действительно не знаешь ответ? А почему ты бросился за Олей раз, второй, третий, десятый после того, как всё уже было кончено год назад, два года назад... Ты знаешь... Да, ты знаешь. Потому что тебе с ней было хорошо. Тебе было с Машей хорошо. Потому что была любовь. Или страсть. Или вожделение. Дела давно минувших дней, откуда мне сейчас знать, что там было? Я и тогда не знал. Хочется верить, что любовь, но как я могу верить тому, кто всё время обманывает меня?
Воистину, если бы древние видели меня, то смертных грехов было бы восемь.
Просто я не умею отпускать людей, пока мне не надают хорошенько кирпичом. Не принимаю принципов, по которым живут люди: не ухожу, уходя; отдаю глаз и поминаю старое. Я расплачиваюсь и за это тоже. Вроде бы вышел из того возраста, когда испытываешь радость от того, что ты не такой, как все, факт отличия воспринимается как данность, которая мешает жить, но от которой не можешь избавиться. Я никогда не смогу отпускать просто. Проверено. Я всегда на что-то надеюсь, подсознательно зная, что с самого начала обречён. И я невольно вспоминаю Галича ("Всё равно, если бы ни один из них не добежал, всё равно бежать стоило, всё равно надо было. Игра заранее проиграна, я знаю, что ничего не удастся сделать, но тем не менее..." и Летова ("Нужно понимать, что война проиграна, и быть верным природе своей тем не менее".
Я не буду отпускать людей. Я буду цепляться я буду бороться до последнего, как завещали два этих замечательных творца. Я буду испытывать боль, приходить сюда плакать... и знать, что остался верен своему последнему принципу: "Не сдавайся до последнего".
Я научился тому, о чём так мечтал. Спасибо тебе, Маша. Спасибо, за то, что научила, и за то, что простила. Я любил тебя. Ты не станешь второй Олей. Это больше не моя война.
Я не сдался. Я понял. Больно.