Акустическая гитара с нуля! Дёшево, но не сердито. 4 года на рынке учителей=0)
Так как я взялся писать рассказы, напрямую связанные с этим, и имею намерения выкладывать их здесь, считаю необходимым выложить собственно этот рассказ.
Написан в ночь с 18 на 19 августа.
читать дальше
6 апреля, пятница.
Андрей шёл по Суворовскому проспекту, уткнувшись взглядом в носки своих зимних сапог и не замечая прохожих. Один из них, прикрыв глаза от бьющего ему в лицо мелкого острого снега, не заметил его. Он спешил, и ему было ничего не видно, а Андрей ни на что не смотрел. Это было неизбежно – они столкнулись. Лёд под ногами Андрея предательски зашевелился – ноги поехали вперёд, а тело оставалось на месте; через секунду его копчик коснулся земли.
-Извините, - бросил прохожий, даже не оглянувшись, и продолжил идти.
-Сука, - даже не сказал, просто подумал Андрей. Он опёрся руками на лёд, с трудом поднялся и вновь двинулся вперёд. Но это маленькое происшествие и боль в ушибленном копчике сделали своё чёрное дело: Андрей потерял концентрацию и аккуратность, а без этого ходить по центру Санкт-Петербурга в начале апреля небезопасно – первый же шаг оказался неудачным, ноги взметнулись к небу…
-Бл**ь! – вырвалось у него.
Огонь, вокруг огонь, много, очень много огня. Город полыхает. Отовсюду доносятся крики, слышна стрельба…
Андрей очнулся.
-Тьфу ты, х*йня какая! – подумал он и вдруг вспомнил, что с ним произошло за секунду до того, как он потерял сознание. Он резко сел и принялся дико озираться по сторонам. Так зверь, ушедший от погони, озирается в поиске охотника. В его глазах только страх и нечеловеческая злоба. Нет, никого не было. Андрей облегчённо вздохнул. В центре города стоят только офисы крупных компаний, здесь нет жилых домов уже очень давно, поэтому в разгар буднего дня здесь только случайные прохожие, которым параллельно, что говорят поскользнувшиеся на льду люди, и милиция, которую этот вопрос, напротив, очень волнует.
-Люди не умеют выражать свои мысли в доступной форме, - так сказал ему Сергей Степанович Верещагин, Учитель, как знали его в узких кругах и местах не столь отдалённых. Учитель учил и Андрея, когда тот только попал в их вольнодумный кружок. Учил всему, в том числе и лексике. В том числе и ненормативной. Сергей Степанович говорил, что она помогает лучше и доступнее выразить свои мысли. Это действительно было так, и, общаясь между собой, они спокойно использовали мат. Но материться на улице мог только самоубийца. Никто, кроме них, материться не умел. Никто просто не знал таких слов. А ещё была милиция, которая значения этих слов не знала, но давно выучила их наизусть и имела чёткую установку убивать любого, кто их произнесёт.
Милиции вокруг не было, да и прохожих – кот наплакал. Повезло. Андрей наконец поднялся и пошёл, уже аккуратно, дальше.
Суворовский закончился, по Невскому направо, площадь имени Сталина, здесь налево, на Лиговский проспект. Учитель рассказывал, что раньше площадь Сталина называлась площадью Восстания, но после прихода к власти коммунистов, ни о каких восстаниях и речи быть не могло, поэтому площадь была переименована в Невскую площадь, а через некоторое время получила имя Сталина.
Андрей шёл по Лиговскому, вторая аркам направо, до конца… Он на месте. Постучал в дверь. Тишина, без ответа. Затем голос из домофона: «Кто здесь?».
-Андрей это. Пароль на этой неделе – воля богов.
Затем Андрей сделал два шага назад. Дверь распахнулась сильнейшим ударом, и, если бы кто-нибудь стоял там, где только что был Андрей, то он оказался бы расплющен.
-Привет Андрей, зайдёшь? Чаю выпьешь? У нас здесь Серёга Семянников и Илья тоже.
-Почему бы и нет, выпью. Слушай, мне всегда было интересно, какой дурак придумывает эти пароли?
-Ну-у, вообще-то Сергей Степанович, а что?
Андрей почувствовал себя в неудобном положении. Но не зря Учитель учил их красиво говорить.
-Нам придётся найти кого-нибудь другого придумывать пароли. Сергей Степанович был расстрелян три часа назад.
7 апреля, суббота.
-Владимир Сергеевич, это невозможно! Нас слишком мало!
-Нас восемьсот человек, Андрей. Революция свершится. Шестидесятилетняя эпоха тоталитаризма в России закончится нашими усилиями. Царицын, Ситцев, Коробушкин, Слепков и остальные «лидеры» уйдут в историю навсегда. Я уже изложил тебе свои взгляды. Твой контраргумент меня не убеждает. Я готов объяснить ещё раз. Революция может произойти по разным причинам. Недовольство народа, например. Или анархия в стране. Но если первое нам не подходит за его отсутствием, то второе мы можем создать своими силами. И восемьсот человек для этого вполне достаточно. План действий будет выдан завтра. У нас будет пять дней, не больше. Если поймали Верещагина, поймают и всех остальных.
Андрей не был доволен этим решением, но его положение на иерархической лестнице их общества обязывало принять идею Владимира Сергеевича и высшего руководства и выполнить её.
Он снова был на Лиговском. Сидел за столом, пил чай, посматривая на недоеденный бутерброд с сыром. Рядом сидел Илья, напротив – Валера, тот, который открывал дверь.
Андрей ещё раз отхлебнул из чашки и с сожалением заметил, что чай в ней почти закончился.
-Задачи, поставленные руководством, всем ясны? – Андрей продолжал смотреть на бутерброд, но его чёткий голос всегда находил адресата. Он с неохотой оторвал взгляд от еды и осмотрел присутствующих. Ответом ему послужили короткие кивки, мол, «всё ясно, вопросов нет».
-Нас делят на отряды по три человека, вы приписаны мне. За этим местом никто следить не будет, поэтому прошу вас вывезти всё, что вам нужно, в свои квартиры. Промежуточные цели будут поставлены завтра на всеобщем собрании. Я буду там присутствовать и получу всю необходимую информацию.
8 апреля, воскресенье.
-Итак, я только что был на собрании. Передо мной и другими капитанами отрядов поставили конкретную задачу – диверсионная деятельность в Санкт-Петербурге. Территория, за которую отвечаем мы, отмечена на карте чёрным фломастером. Расписание – на листке, видите – я прикрепил у карты. Через полчаса идём на наше первое дело. Вопросы? Нет? Отлично. Готовьтесь.
Андрей провёл эти полчаса по-разному: первые три минуты он потратил на приготовление чая, затем он открыл холодильник и с радостью обнаружил там свой недоеденный вчера бутерброд с сыром. Ещё две минуты ушло на поглощение чая и бутерброда. Затем он просто посидел одну минуту, Размялся и пошёл переодеваться.
Через полчаса Андрей, Валера и Илья вышли в прихожую и придирчиво осмотрели друг друга.
-Ну, вроде бы, всё в порядке, - удовлетворённо кивнул Андрей.
-У меня есть вопрос, - внезапно подал голос Валера.
-В чём дело?
-А это нормально, что погибнут люди?
Молчание. Андрея никогда не тревожил этот вопрос. Российская власть убила его отца, мать, двух сестёр и брата. Он хотел отомстить.
-Валера, ты знаешь, как-то раз я остался у Учителя после уроков. Я тогда понял, что боюсь исполнять этот дьявольский замысел. Он много чего мне сказал, а потом спел песню. Я не запомнил слов, но одна строчка засела у меня в памяти: «Наша правда, наша вера, наше дело – АНАРХИЯ!!!»
9 апреля, понедельник.
Три часа ночи. Операция длилась девять часов, и, наконец, всё готово. Осталось только нажать на кнопку. Валера заколебался. «Погибнут тысячи людей, десятки тысяч получат увечья – ради чего всё это? Разве мы плохо живём?» - спрашивал он самого себя. «Да, плохо» - ответил ему внутренний голос. «Но у нас всё есть!» - пытался он убедить себя. «Нет. У нас нет свободы».
Рука нажала на кнопку. «Наша правда, наша вера, наше дело – АНАРХИЯ!!!» - заорал новоиспечённый террорист, но его слова потонули в грохоте чудовищного взрыва.
За пять минут до этого Илья нажал на такую же кнопку. Его не мучили сомнения. Он помнил свою жену и свою дочь. Они были убиты. Уже давно.
Мальцевский торговый центр был взорван в два часа пятьдесят восемь минут по московскому времени.
Андрей колебался. Нет, он установил взрыватель и сейчас заканчивал прокладывать проводку, он бы нажал на кнопку. Он сомневался, что их действия приведут к желаемой цели. План Владимира Сергеевича ему не нравился. Их действительно было слишком мало.
Вечером прошло ещё одно собрание. На нём подводили итоги прошедшего дня. Двести двадцать четыре успешных операции, шестнадцать неудачных, пятьдесят семь наших погибло.
-Владимир Сергеевич, сколько убито мирных жителей? – спросил Андрей.
-По предварительным расчётам, более четырёхсот тысяч – Владимир Сергеевич, похоже, был горд тем, что по его инициативе население города сократили на три процента. – Так, с итогами всё ясно. Враг предпринимает ответные действия. Ввиду неспособности милиции справиться с анархистами – он позволил себе лёгкую ухмылку – в помощь были призваны воинские подразделения из Соснового Бора и Бокситогорска. Общий контингент – шесть тысяч человек. Наивные… Объявлена общегородская тревога. На нас объявлена самая натуральная охота. Да, пока не забыл: не забудьте на выходе попросить листки с заданиями – это следующие теракты.
10 апреля, вторник.
В комнату, где Андрей и Илья чистили оружие, вбежал запыхавшийся Валера. Вид у него был уставший: видно было, что он пробежал не один километр.
-Андрей, Илья – я только что из Совета Командоров – там все убиты!
-Что? – не сразу дошло до Андрея.
-Андрей, все убиты. Восемьдесят Командоров и Владимир Сергеевич вместе с ними – расстреляны.
Андрей почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Похоже, планам Владимира Сергеевича не суждено сбыться – им сейчас лучше будет лечь на дно…
-Это ещё не всё. Там же лежат трупы их семей. Они… Они не пощадили никого, Андрей. Я видел там внучку Анатолия Саныча – ей было всего три года, видел и его старую мать, по-моему, ей было далеко за восемьесят. Все мертвы.
Сердце Андрея сжалось. Мысли, посетившие его голову полминуты назад, испарились, открыв дорогу всеиспепеляющей ненависти. Хотелось выматериться, и Андрей уступил этому желанию. Затем он взял себя в руки и решился.
-Я возьму на себя командование. Мы продолжим замысел Владимира Сергеевича, только теперь наш удар будет сильнее.
Через четыре часа в штаб-квартире на Лиговском собрались все капитаны троек – их осталось около ста восьмидесяти – и почти единогласно приняли кандидатуру Андрея, имевшего авторитет не меньший, чем имел Владимир Сергеевич.
Ещё через полчаса Андрей представил новый план действий, фактически являвшийся ещё более радикальным продолжением предыдущего.
-Мы ещё утопим этот город в крови, - так закончил он свою речь.
11 апреля, среда.
Андрей чувствовал, что недавно уже прожил это: он сидит за столом в штаб-квартире на Лиговском, пьёт чай, а рядом с ним лежит недоеденный бутерброд с сыром. Только теперь он сидел один. Илья и Валера были на заданиях. Все были на заданиях, кроме него. Он был нужен, как руководящее лицо и не мог себе позволить лично принять участие в кровавом побоище, которое должно было начаться через двадцать четыре часа.
Солнце давно село, и комната освещалась лишь слабым электрическим светом – ионные подключения были им не по карману. Это угнетало. Андрей прокрутил в голове события последних нескольких дней: расстрел Сергея Степановича, начало войны, теракты, массовый расстрел командоров, его назначение…
-Мне придётся строить новый мир… - задумчиво произнёс он самому себе.
Неожиданно он услышал лёгкий шорох. Он прислушался, но никаких звуков больше не было. Его рука потянулась за пистолетом, а сам он пошёл на кухню, откуда, как ему показалось, и был шорох. Его глазам предстал открытый холодильник и девочка лет одиннадцати, сосредоточенно перекладывавшая продукты в мешок.
Андрей остолбенел. Он никак не ожидал встретить воров в своей штаб-квартире.
-Стоять, сука!
Это было сказано столь резко и неожиданно, что девочка выронила бутылку портвейна, которую как раз держала в руках. При ударе об каменный пол, она разлетелась вдребезги.
-Не шевелиться! – Андрей навёл на неё пистолет.
-Я п-п-просто… - от страха у девочки тряслись губы, и ей было сложно говорить.
-Молчать!
Андрей внимательно рассматривал воровку, и вдруг почувствовал волнение. Ему в голову закралась мысль, что ему уже двадцать шесть, а он до сих пор ни разу не был с женщиной, и эта молоденькая девочка казалась ему чертовски соблазнительной. А ведь он мог делать с ней всё, что хотел. Она в его власти.
Он подошёл к ней, резким движением достал из сапога нож и одним взмахом срезал с неё юбку. Девочка взвизгнула и попыталась прикрыться, и Андрей с силой ударил её в скулу. Она упала на пол и затихла.
12 апреля, четверг.
Ему было хорошо. Он сидел на старом диване и курил. В теле ощущалась приятная расслабленность, и ничего не хотелось делать. В голове мелькали последние часы вчерашнего дня. Он овладел этой девочкой, жестоко изнасиловал её. Затем избил, плачущую и дрожащую, после чего связал и подвесил за руки к крюку, на котором когда-то висела люстра. Ей было очень больно, но ему было плевать. Он навёл на неё пистолет и, глядя прямо в её детские испуганные глазки, твёрдо произнёс: «Это анархия, бл**ь!». И выстрелил. В голову, чтоб не кричала. Тело, всё в синяках и увечьях, выбросил на помойку.
Андрей понял, что анархист – человек абсолютно свободный и может делать всё, что захочет. Главное, чтоб не поймали.
Он поднялся и лениво побрёл к холодильнику – его ждали чай и бутерброд с сыром. А ещё его ждал сегодняшний вечер.
Это был очень морозный день. Часов в пять пошёл снег и к половине двенадцатого Петербург лежал под белым покрывалом. Тишина, спокойствие, милиция, армия… Да, и тех, и других сегодня было очень много. Так много, что улицы сегодня казались покрытыми «ковром» из армии и МВД. Но это не помогло. Андрей составил чёткий план, и этот план был исполнен.
Огонь, вокруг огонь, много, очень много огня. Город полыхает. Отовсюду доносятся крики, слышна стрельба… Такая картина открылась взору Андрея, когда он вышел на грохот. Он улыбнулся и посмотрел по сторонам. Так зверь, ушедший от погони, озирается в поисках охотника. Чтобы сожрать его. Вокруг была куча вопящего народа, все бежали к площади, как Андрей и рассчитывал. Он вдохнул воздух полной грудью и зашёл обратно в дом. Только не в штаб-квартиру, а в соседнюю парадную. Он поднялся на крышу, и с удовольствием отметил про себя отличный вид. Площадь Сталина была, как на ладони. Он удобно пристроился у края, оглядывая людей, стекавшихся на площадь.
-А вы уже мертвы, - одними губами произнёс Андрей.
Кто-то из офицеров поднялся на постамент Обелиска Победы и заорал в рупор, призывая граждан к спокойствию. Это возымело эффект – толпа на площади прекратила бесноваться.
13 апреля, пятница.
Уже полночь. Время летело незаметно. Андрей вновь осмотрелся и увидел, что площадь почти заполнилась. Пора было действовать.
Андрей, перепрыгивая ступени, ураганом слетел вниз и вбежал в штаб-квартиру. Здесь у него лежала коробка с купленной в среду пиротехникой. Обливаясь потом, он оттащил эту тяжесть на самый верх. Это было не так просто, как он ожидал. Когда Андрей вытащил, наконец, коробку на крышу, народ на площадь уже не прибывал. Похоже, все, кто были в округе, собрались здесь. Огромное количество людей, взволнованных, взбудораженных, трясущихся от страха.
-Правильно, правильно трясётесь. Сейчас я вершу вашу судьбу, - бормотал Андрей себе под нос, устанавливая фейерверки. Он очень торопился, но делал своё дело безукоризненно, и через десять минут всё было готово.
Андрей зажёг фейерверки, и побежал с крыши. Он не видел, как взмыли в небо ракеты, не видел, как зажёгся в ночном апрельском небе кровавый знак анархии, не видел, как площадь Сталина оказалась охвачена огнём, не видел он этого и на площади Труда, и на Смольной площади, и на площади Мужества, и на Светлановской, и на многих-многих других площадях Санкт-Петербурга. Наступила АНАРХИЯ.
Анархисты рассекали ночь, вопя, как безумные. У них было оружие, у них был боевой запал, и у них была ярость. Настоящая, животная ярость. Как сказал один анархист в двадцать первом веке – «путеводная ярость». И действительно – эта ярость указывала им путь. Огромная толпа орала, материлась, крушила здания, грабила, насиловала, убивала. И повсюду слышен был вой: «АНАРХИЯ!!!».
Наутро из Москвы пришли войска, и мятежники были повязаны. Все они были расстреляны, но никто так и не нашёл Андрея Денисовича Калугина, страшного главаря анархистов, из-за действий которого погибли миллионы человек.
Словно радуясь победе над анархистами, выглянуло солнце, погода улучшилась. На Неве пошёл лёд.
А через четыре дня к берегу Кронштадта прибило разбухшее от воды тело. Никто не мог опознать утонувшего, но милиция обнаружила у него документы в герметичной упаковке. В паспорте было написано: «Андрей Денисович Кулагин», а затем ещё дописано дрожащей рукой: «единственный, кто понял Анархию».
Написан в ночь с 18 на 19 августа.
читать дальше
Неделя до Анархии
6 апреля, пятница.
Андрей шёл по Суворовскому проспекту, уткнувшись взглядом в носки своих зимних сапог и не замечая прохожих. Один из них, прикрыв глаза от бьющего ему в лицо мелкого острого снега, не заметил его. Он спешил, и ему было ничего не видно, а Андрей ни на что не смотрел. Это было неизбежно – они столкнулись. Лёд под ногами Андрея предательски зашевелился – ноги поехали вперёд, а тело оставалось на месте; через секунду его копчик коснулся земли.
-Извините, - бросил прохожий, даже не оглянувшись, и продолжил идти.
-Сука, - даже не сказал, просто подумал Андрей. Он опёрся руками на лёд, с трудом поднялся и вновь двинулся вперёд. Но это маленькое происшествие и боль в ушибленном копчике сделали своё чёрное дело: Андрей потерял концентрацию и аккуратность, а без этого ходить по центру Санкт-Петербурга в начале апреля небезопасно – первый же шаг оказался неудачным, ноги взметнулись к небу…
-Бл**ь! – вырвалось у него.
Огонь, вокруг огонь, много, очень много огня. Город полыхает. Отовсюду доносятся крики, слышна стрельба…
Андрей очнулся.
-Тьфу ты, х*йня какая! – подумал он и вдруг вспомнил, что с ним произошло за секунду до того, как он потерял сознание. Он резко сел и принялся дико озираться по сторонам. Так зверь, ушедший от погони, озирается в поиске охотника. В его глазах только страх и нечеловеческая злоба. Нет, никого не было. Андрей облегчённо вздохнул. В центре города стоят только офисы крупных компаний, здесь нет жилых домов уже очень давно, поэтому в разгар буднего дня здесь только случайные прохожие, которым параллельно, что говорят поскользнувшиеся на льду люди, и милиция, которую этот вопрос, напротив, очень волнует.
-Люди не умеют выражать свои мысли в доступной форме, - так сказал ему Сергей Степанович Верещагин, Учитель, как знали его в узких кругах и местах не столь отдалённых. Учитель учил и Андрея, когда тот только попал в их вольнодумный кружок. Учил всему, в том числе и лексике. В том числе и ненормативной. Сергей Степанович говорил, что она помогает лучше и доступнее выразить свои мысли. Это действительно было так, и, общаясь между собой, они спокойно использовали мат. Но материться на улице мог только самоубийца. Никто, кроме них, материться не умел. Никто просто не знал таких слов. А ещё была милиция, которая значения этих слов не знала, но давно выучила их наизусть и имела чёткую установку убивать любого, кто их произнесёт.
Милиции вокруг не было, да и прохожих – кот наплакал. Повезло. Андрей наконец поднялся и пошёл, уже аккуратно, дальше.
Суворовский закончился, по Невскому направо, площадь имени Сталина, здесь налево, на Лиговский проспект. Учитель рассказывал, что раньше площадь Сталина называлась площадью Восстания, но после прихода к власти коммунистов, ни о каких восстаниях и речи быть не могло, поэтому площадь была переименована в Невскую площадь, а через некоторое время получила имя Сталина.
Андрей шёл по Лиговскому, вторая аркам направо, до конца… Он на месте. Постучал в дверь. Тишина, без ответа. Затем голос из домофона: «Кто здесь?».
-Андрей это. Пароль на этой неделе – воля богов.
Затем Андрей сделал два шага назад. Дверь распахнулась сильнейшим ударом, и, если бы кто-нибудь стоял там, где только что был Андрей, то он оказался бы расплющен.
-Привет Андрей, зайдёшь? Чаю выпьешь? У нас здесь Серёга Семянников и Илья тоже.
-Почему бы и нет, выпью. Слушай, мне всегда было интересно, какой дурак придумывает эти пароли?
-Ну-у, вообще-то Сергей Степанович, а что?
Андрей почувствовал себя в неудобном положении. Но не зря Учитель учил их красиво говорить.
-Нам придётся найти кого-нибудь другого придумывать пароли. Сергей Степанович был расстрелян три часа назад.
7 апреля, суббота.
-Владимир Сергеевич, это невозможно! Нас слишком мало!
-Нас восемьсот человек, Андрей. Революция свершится. Шестидесятилетняя эпоха тоталитаризма в России закончится нашими усилиями. Царицын, Ситцев, Коробушкин, Слепков и остальные «лидеры» уйдут в историю навсегда. Я уже изложил тебе свои взгляды. Твой контраргумент меня не убеждает. Я готов объяснить ещё раз. Революция может произойти по разным причинам. Недовольство народа, например. Или анархия в стране. Но если первое нам не подходит за его отсутствием, то второе мы можем создать своими силами. И восемьсот человек для этого вполне достаточно. План действий будет выдан завтра. У нас будет пять дней, не больше. Если поймали Верещагина, поймают и всех остальных.
Андрей не был доволен этим решением, но его положение на иерархической лестнице их общества обязывало принять идею Владимира Сергеевича и высшего руководства и выполнить её.
Он снова был на Лиговском. Сидел за столом, пил чай, посматривая на недоеденный бутерброд с сыром. Рядом сидел Илья, напротив – Валера, тот, который открывал дверь.
Андрей ещё раз отхлебнул из чашки и с сожалением заметил, что чай в ней почти закончился.
-Задачи, поставленные руководством, всем ясны? – Андрей продолжал смотреть на бутерброд, но его чёткий голос всегда находил адресата. Он с неохотой оторвал взгляд от еды и осмотрел присутствующих. Ответом ему послужили короткие кивки, мол, «всё ясно, вопросов нет».
-Нас делят на отряды по три человека, вы приписаны мне. За этим местом никто следить не будет, поэтому прошу вас вывезти всё, что вам нужно, в свои квартиры. Промежуточные цели будут поставлены завтра на всеобщем собрании. Я буду там присутствовать и получу всю необходимую информацию.
8 апреля, воскресенье.
-Итак, я только что был на собрании. Передо мной и другими капитанами отрядов поставили конкретную задачу – диверсионная деятельность в Санкт-Петербурге. Территория, за которую отвечаем мы, отмечена на карте чёрным фломастером. Расписание – на листке, видите – я прикрепил у карты. Через полчаса идём на наше первое дело. Вопросы? Нет? Отлично. Готовьтесь.
Андрей провёл эти полчаса по-разному: первые три минуты он потратил на приготовление чая, затем он открыл холодильник и с радостью обнаружил там свой недоеденный вчера бутерброд с сыром. Ещё две минуты ушло на поглощение чая и бутерброда. Затем он просто посидел одну минуту, Размялся и пошёл переодеваться.
Через полчаса Андрей, Валера и Илья вышли в прихожую и придирчиво осмотрели друг друга.
-Ну, вроде бы, всё в порядке, - удовлетворённо кивнул Андрей.
-У меня есть вопрос, - внезапно подал голос Валера.
-В чём дело?
-А это нормально, что погибнут люди?
Молчание. Андрея никогда не тревожил этот вопрос. Российская власть убила его отца, мать, двух сестёр и брата. Он хотел отомстить.
-Валера, ты знаешь, как-то раз я остался у Учителя после уроков. Я тогда понял, что боюсь исполнять этот дьявольский замысел. Он много чего мне сказал, а потом спел песню. Я не запомнил слов, но одна строчка засела у меня в памяти: «Наша правда, наша вера, наше дело – АНАРХИЯ!!!»
9 апреля, понедельник.
Три часа ночи. Операция длилась девять часов, и, наконец, всё готово. Осталось только нажать на кнопку. Валера заколебался. «Погибнут тысячи людей, десятки тысяч получат увечья – ради чего всё это? Разве мы плохо живём?» - спрашивал он самого себя. «Да, плохо» - ответил ему внутренний голос. «Но у нас всё есть!» - пытался он убедить себя. «Нет. У нас нет свободы».
Рука нажала на кнопку. «Наша правда, наша вера, наше дело – АНАРХИЯ!!!» - заорал новоиспечённый террорист, но его слова потонули в грохоте чудовищного взрыва.
За пять минут до этого Илья нажал на такую же кнопку. Его не мучили сомнения. Он помнил свою жену и свою дочь. Они были убиты. Уже давно.
Мальцевский торговый центр был взорван в два часа пятьдесят восемь минут по московскому времени.
Андрей колебался. Нет, он установил взрыватель и сейчас заканчивал прокладывать проводку, он бы нажал на кнопку. Он сомневался, что их действия приведут к желаемой цели. План Владимира Сергеевича ему не нравился. Их действительно было слишком мало.
Вечером прошло ещё одно собрание. На нём подводили итоги прошедшего дня. Двести двадцать четыре успешных операции, шестнадцать неудачных, пятьдесят семь наших погибло.
-Владимир Сергеевич, сколько убито мирных жителей? – спросил Андрей.
-По предварительным расчётам, более четырёхсот тысяч – Владимир Сергеевич, похоже, был горд тем, что по его инициативе население города сократили на три процента. – Так, с итогами всё ясно. Враг предпринимает ответные действия. Ввиду неспособности милиции справиться с анархистами – он позволил себе лёгкую ухмылку – в помощь были призваны воинские подразделения из Соснового Бора и Бокситогорска. Общий контингент – шесть тысяч человек. Наивные… Объявлена общегородская тревога. На нас объявлена самая натуральная охота. Да, пока не забыл: не забудьте на выходе попросить листки с заданиями – это следующие теракты.
10 апреля, вторник.
В комнату, где Андрей и Илья чистили оружие, вбежал запыхавшийся Валера. Вид у него был уставший: видно было, что он пробежал не один километр.
-Андрей, Илья – я только что из Совета Командоров – там все убиты!
-Что? – не сразу дошло до Андрея.
-Андрей, все убиты. Восемьдесят Командоров и Владимир Сергеевич вместе с ними – расстреляны.
Андрей почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Похоже, планам Владимира Сергеевича не суждено сбыться – им сейчас лучше будет лечь на дно…
-Это ещё не всё. Там же лежат трупы их семей. Они… Они не пощадили никого, Андрей. Я видел там внучку Анатолия Саныча – ей было всего три года, видел и его старую мать, по-моему, ей было далеко за восемьесят. Все мертвы.
Сердце Андрея сжалось. Мысли, посетившие его голову полминуты назад, испарились, открыв дорогу всеиспепеляющей ненависти. Хотелось выматериться, и Андрей уступил этому желанию. Затем он взял себя в руки и решился.
-Я возьму на себя командование. Мы продолжим замысел Владимира Сергеевича, только теперь наш удар будет сильнее.
Через четыре часа в штаб-квартире на Лиговском собрались все капитаны троек – их осталось около ста восьмидесяти – и почти единогласно приняли кандидатуру Андрея, имевшего авторитет не меньший, чем имел Владимир Сергеевич.
Ещё через полчаса Андрей представил новый план действий, фактически являвшийся ещё более радикальным продолжением предыдущего.
-Мы ещё утопим этот город в крови, - так закончил он свою речь.
11 апреля, среда.
Андрей чувствовал, что недавно уже прожил это: он сидит за столом в штаб-квартире на Лиговском, пьёт чай, а рядом с ним лежит недоеденный бутерброд с сыром. Только теперь он сидел один. Илья и Валера были на заданиях. Все были на заданиях, кроме него. Он был нужен, как руководящее лицо и не мог себе позволить лично принять участие в кровавом побоище, которое должно было начаться через двадцать четыре часа.
Солнце давно село, и комната освещалась лишь слабым электрическим светом – ионные подключения были им не по карману. Это угнетало. Андрей прокрутил в голове события последних нескольких дней: расстрел Сергея Степановича, начало войны, теракты, массовый расстрел командоров, его назначение…
-Мне придётся строить новый мир… - задумчиво произнёс он самому себе.
Неожиданно он услышал лёгкий шорох. Он прислушался, но никаких звуков больше не было. Его рука потянулась за пистолетом, а сам он пошёл на кухню, откуда, как ему показалось, и был шорох. Его глазам предстал открытый холодильник и девочка лет одиннадцати, сосредоточенно перекладывавшая продукты в мешок.
Андрей остолбенел. Он никак не ожидал встретить воров в своей штаб-квартире.
-Стоять, сука!
Это было сказано столь резко и неожиданно, что девочка выронила бутылку портвейна, которую как раз держала в руках. При ударе об каменный пол, она разлетелась вдребезги.
-Не шевелиться! – Андрей навёл на неё пистолет.
-Я п-п-просто… - от страха у девочки тряслись губы, и ей было сложно говорить.
-Молчать!
Андрей внимательно рассматривал воровку, и вдруг почувствовал волнение. Ему в голову закралась мысль, что ему уже двадцать шесть, а он до сих пор ни разу не был с женщиной, и эта молоденькая девочка казалась ему чертовски соблазнительной. А ведь он мог делать с ней всё, что хотел. Она в его власти.
Он подошёл к ней, резким движением достал из сапога нож и одним взмахом срезал с неё юбку. Девочка взвизгнула и попыталась прикрыться, и Андрей с силой ударил её в скулу. Она упала на пол и затихла.
12 апреля, четверг.
Ему было хорошо. Он сидел на старом диване и курил. В теле ощущалась приятная расслабленность, и ничего не хотелось делать. В голове мелькали последние часы вчерашнего дня. Он овладел этой девочкой, жестоко изнасиловал её. Затем избил, плачущую и дрожащую, после чего связал и подвесил за руки к крюку, на котором когда-то висела люстра. Ей было очень больно, но ему было плевать. Он навёл на неё пистолет и, глядя прямо в её детские испуганные глазки, твёрдо произнёс: «Это анархия, бл**ь!». И выстрелил. В голову, чтоб не кричала. Тело, всё в синяках и увечьях, выбросил на помойку.
Андрей понял, что анархист – человек абсолютно свободный и может делать всё, что захочет. Главное, чтоб не поймали.
Он поднялся и лениво побрёл к холодильнику – его ждали чай и бутерброд с сыром. А ещё его ждал сегодняшний вечер.
Это был очень морозный день. Часов в пять пошёл снег и к половине двенадцатого Петербург лежал под белым покрывалом. Тишина, спокойствие, милиция, армия… Да, и тех, и других сегодня было очень много. Так много, что улицы сегодня казались покрытыми «ковром» из армии и МВД. Но это не помогло. Андрей составил чёткий план, и этот план был исполнен.
Огонь, вокруг огонь, много, очень много огня. Город полыхает. Отовсюду доносятся крики, слышна стрельба… Такая картина открылась взору Андрея, когда он вышел на грохот. Он улыбнулся и посмотрел по сторонам. Так зверь, ушедший от погони, озирается в поисках охотника. Чтобы сожрать его. Вокруг была куча вопящего народа, все бежали к площади, как Андрей и рассчитывал. Он вдохнул воздух полной грудью и зашёл обратно в дом. Только не в штаб-квартиру, а в соседнюю парадную. Он поднялся на крышу, и с удовольствием отметил про себя отличный вид. Площадь Сталина была, как на ладони. Он удобно пристроился у края, оглядывая людей, стекавшихся на площадь.
-А вы уже мертвы, - одними губами произнёс Андрей.
Кто-то из офицеров поднялся на постамент Обелиска Победы и заорал в рупор, призывая граждан к спокойствию. Это возымело эффект – толпа на площади прекратила бесноваться.
13 апреля, пятница.
Уже полночь. Время летело незаметно. Андрей вновь осмотрелся и увидел, что площадь почти заполнилась. Пора было действовать.
Андрей, перепрыгивая ступени, ураганом слетел вниз и вбежал в штаб-квартиру. Здесь у него лежала коробка с купленной в среду пиротехникой. Обливаясь потом, он оттащил эту тяжесть на самый верх. Это было не так просто, как он ожидал. Когда Андрей вытащил, наконец, коробку на крышу, народ на площадь уже не прибывал. Похоже, все, кто были в округе, собрались здесь. Огромное количество людей, взволнованных, взбудораженных, трясущихся от страха.
-Правильно, правильно трясётесь. Сейчас я вершу вашу судьбу, - бормотал Андрей себе под нос, устанавливая фейерверки. Он очень торопился, но делал своё дело безукоризненно, и через десять минут всё было готово.
Андрей зажёг фейерверки, и побежал с крыши. Он не видел, как взмыли в небо ракеты, не видел, как зажёгся в ночном апрельском небе кровавый знак анархии, не видел, как площадь Сталина оказалась охвачена огнём, не видел он этого и на площади Труда, и на Смольной площади, и на площади Мужества, и на Светлановской, и на многих-многих других площадях Санкт-Петербурга. Наступила АНАРХИЯ.
Анархисты рассекали ночь, вопя, как безумные. У них было оружие, у них был боевой запал, и у них была ярость. Настоящая, животная ярость. Как сказал один анархист в двадцать первом веке – «путеводная ярость». И действительно – эта ярость указывала им путь. Огромная толпа орала, материлась, крушила здания, грабила, насиловала, убивала. И повсюду слышен был вой: «АНАРХИЯ!!!».
Наутро из Москвы пришли войска, и мятежники были повязаны. Все они были расстреляны, но никто так и не нашёл Андрея Денисовича Калугина, страшного главаря анархистов, из-за действий которого погибли миллионы человек.
Словно радуясь победе над анархистами, выглянуло солнце, погода улучшилась. На Неве пошёл лёд.
А через четыре дня к берегу Кронштадта прибило разбухшее от воды тело. Никто не мог опознать утонувшего, но милиция обнаружила у него документы в герметичной упаковке. В паспорте было написано: «Андрей Денисович Кулагин», а затем ещё дописано дрожащей рукой: «единственный, кто понял Анархию».
-
-
03.12.2006 в 21:00